Слышен гудок на пароходе…
Юродив фарватер,
Мечет он мусор, а не икру!
Витиеватые тени рвутся из труб,
Сливаясь с туманом мутного неба
Вдали от воды…
На пароходе слепые матросы
Драят до дыр
Лубочную грязную палубу…
Пот пляшет по лбу…
Не то капитан-шестипал
Откроет пальбу!
Тельняшки и жилы матросов
Жутко дрожат…
Не полосы там – а цепи и ржа…
Там цифры бегут и биржа держав,
Как ритуал!
Палубу драят матросы…
В их горле застрял
Кадык-сухостой
С углём и с травой камыша
И каждый тринадцатый шаг
Матросы с жаром плюют…
И растирают!
Сдирают фактуру!
Содрана, содрана, содрана
Палубы шкура…
Забита в углы и костры!
Но драят палубу дальше,
Одни негодяи, до гниды-искры…
Надо им скрыть,
Что матерь-природа
Уже не полюбит раба!
И вот! Полундра! Аларм!
На палубе пал… на палубе пал…
На палубе пал…
И кипа забот!
Но не убежать,
Не прыгнуть за борт!
Там синяя пленка бензина,
Как анти-Синай!
По центру воронка
До самого дна и стекла лампад,
Обломки крестов, гробов и лопат!
Но вот же… опять…
Гудок парохода орёт!
Полный вперёд! Без страха!
Без совести или тепла!
Ведь в трюме угрюмом
Не жар от котла,
А колокол-айсберг…
И морок и холод!
И в каждом сердце матроса —
Острый осколок,
Чтоб слёзы текли наизнанку,
Врастали в вольтаж!
Не знаю… будет заря ли…
Но, может, в дыма спирали
Или во льдах
Сменим мы экипаж…
